5717 R TREE ARCHIVE (80.250.229.21) N Zyrlin (
Re: *Russ*(5715))
( 2015-04-03 06:53:39 )
> Хоть блядь ящик не включай!
>https://www.youtube.com/watch?v=sbBaZNfu2Oo
И хоть книжек не читай! Влепить бы этому Шмелеву пятерочку за экстремизм!
http://az.lib.ru/s/shmelew_i_s/text_0070.shtml
Ни дымочка на синей дали, серебрятся течения... Одна голубая парча -- на солнце.
Мертвое море здесь: не любят его веселые пароходы. Не возьмешь ни пшеницы, ни табаку, ни вина, ни шерсти... Съедено, выпито, выбито -- все. Иссякло.
А солнце пишет свои полотна!
Фиолетовый пляж розовым подержался, теперь бледнеет. Накалится -- засветится. К ночи с холоду посинеет. А вот и она -- синь-бель: вскипает с играющего моря. Нет ни души на гальке, пятнышка нет живого. Прощай, расцветка!
Ни татарина меднорожего, с беременными корзинами на бедрах -- груши, персики, виноград! Ни шумливого плута-армянина из Кутаиси, восточного человека, с кавказскими поясами и сукнами, с линючими чадрами кричащих красок -- утехой женщин; ни итальяшек с "обомаршэ"*, ни пылящих ногами, запотевших фотографов, берущих "с веселым лицом" у камня, лихо накидывающих черный лоскут суконный, небрежно-важно разбрасывающих -- "мерсис"! И уральские камни сгинули, и растаяли бублики за копейку, и раковинки с "Ялтой" -- китайской тушью, и татары-проводники в рейтузах синей "диагонали", с нафабренными усами, с бедрами Аполлона из Корбека, со стеком за лаковым голенищем, с запахом чеснока и перца. Ни фаэтонов в пунцовом плисе, с белыми балдахинами, вздувающимися на бойком ходу, с красными язычками в бисерной мишуре-сверканье, с конями и шерстяных розанах, с крымскими глухарями из серебра -- звоном бахчисарайским, -- щеголевато-мягко несущихся мимо просыпающихся утренних вилл в глициниях и мимозах, в магнолиях и розах, и в винограде, с курящеюся поливкой, с душистой прохладой утра, умело опрысканного садовником. Ни широких турок, мерно бьющих новые плантажи, крепкожильных, с синими курдюками, с полудня засыпающих на земле -- у камня. Ни дамских зонтиков на песке, жарких цветов полудня, ни человеческой бронзы, которую жарит солнцем, ни татарского старичка, сухого, с шоколадной головкой в белой обвязке, мотающегося на коленях -- к Мекке...
Не ты ли сожрало, море? Молчит, играет.
Кому продавать, покупать, кататься, крутить лениво золотистый табак ламбатский? Кому купаться?.. Все -- иссякло. В землю ушло -- или туда, за море.
Смотрят в пустой песок выбитыми глазами дачи. Тянут бакланы в море, снуют-плавают их цепочки.
Одно увидишь на побережной дороге -- ковыляет босая, замызганная баба с драной травяной сумкой, -- пустая бутылка да три картошки, -- с напряженным лицом без мысли, одуревшая от невзгоды:
-- А сказывали -- все будет!..
Прошагает за осликом пожилой татарин, -- гонит с вьючком дровишек, -- угрюмый, рваный, в рыжей овчинной шапке; поцекает на слепую дачу, с вывернутой решеткой, на лошадиные кости у срубленного кипариса:
-- Це-це-це... ах, шайтаны!..
И вспомнит: носил сюда петухов в сезоны, черешню, виноград, груши... было время! А теперь и соли купить не с чем.
А то пропылит на мухрастой запаленной лошадке полупьяный красноармеец, без родины -- без причала, в ушастом шлыке суконном, в помятой звезде красной-тырцанальной, с ведерным бочонком у брюха -- пьяную радость везет начальству из дальнего подвала, который еще не весь выпит.
Так вот какая она, пустыня!